GirlGlam
12.12.2010, 21:13
Конец сентября, солнечный и теплый день, деловитые воробьи выклевывают очередные вкусные крошки на асфальте, по двору идут старичок и старушка. Обоим лет за восемьдесят. Идут медленно, старушка с тростью, опирается на неё тяжело, каждый шаг – маленькая победа.
- Ничего, Наташечка, ничего, дружочек, - приговаривает старичок, - раз дощечка - два дощечка, раз шажочек - два шажочек, мы с тобою ещё ого-го, мы с тобою молодцы!
Старушка сосредоточенно шагает, вкладывая в это шагание все силы, до донышка. Я иду за ними следом и думаю, что, если им сейчас по восемьдесят, то родились они в тридцатые годы прошлого века. В тридцатые, это ж давным-давно, для них пятидесятые – молодость, а для меня – преданья старины глубокой, удивительная жизнь, нет, всё же какая удивительная!
- Это ты молодец, - шелестит Наташечка, - а я тебя вон как подвожу, разваливаюсь вся.
- Ты это брось! – возмущается старичок молодым голосом, лишенным обычного старческого дребезжания. – Брось и даже не думай! Не разваливаешься ни чуточки, возраст вносит свои поправки – не более. Идём же? Идём! Можем же? Можем!
И тут во двор врывается серый мерседесовский джип. Я ещё только начинаю думать про то, что вот же гад, старики идут, как можно на такой скорости мчаться, а он уже тормозит, из него стремительно выпрыгивает молодой парень и немедленно начинает кричать – «Дед! А, дед! Я же сказал вам ждать меня у подъезда, ну что вы как дети, ну куда вас понесло пешком?!». Старички неспешно поворачиваются, будто танцуют только им известный медленный танец, движения плавные, синхронные, осторожные, и тот, кого только что назвали дедом, выдает голосом, не оставляющим сомнений в его военном прошлом, - «А-а-атставить крик! А-а-атставить носиться по двору! А-а-атставить блажить!». Я аж присела от акустической волны. Да и вообще присела – на лавочку, не оторваться же от зрелища, совершенно же невозможно.
Молодой человек немедленно «а-а-атставил», подошел к старикам и примирительно забурчал, что, мол, ну опоздал, ну, пробки, ну, могли бы позвонить, зачем тащить бабушку пешком, не, ну правда, дед, ну где логика…
- Логика в том, что бабушке надо ходить самой! Надо! Ходить! Самой! Нельзя лениться! - рубит этот пожилой человечище. – Развернись, езжай к поликлинике, мы дойдём сами, оттуда нас заберешь. Жди.
- Ладно, - отвечает внук и, понурившись, идет к машине.
- Павлик! – тихо окликает внука Наташечка.
- Чо, бабуль? – поворачивается молодой человек.
- Мы и сами можем обратно, если торопишься, можешь не ждать, а? – предлагает она.
- Не, я подожду, ба. Я на вас три часа выделил, всё нормально, идите, – говорит Павлик.
- Ну, ещё бы! – фыркает дед. – Выделил, конечно, куда б делся! Езжай давай!
Старички опять совершают медленный поворот, Павлик садится в джип, я встаю со скамейки и снова слышу «Раз шажочек – два шажочек, ты моя девочка, ты моя умница!».
Медленно иду за старичками и про себя счастливо повторяю «Раз шажочек – два шажочек, ты молодец, Наташечка, ты молодец!».
prosvetj.livejournal.com
- Ничего, Наташечка, ничего, дружочек, - приговаривает старичок, - раз дощечка - два дощечка, раз шажочек - два шажочек, мы с тобою ещё ого-го, мы с тобою молодцы!
Старушка сосредоточенно шагает, вкладывая в это шагание все силы, до донышка. Я иду за ними следом и думаю, что, если им сейчас по восемьдесят, то родились они в тридцатые годы прошлого века. В тридцатые, это ж давным-давно, для них пятидесятые – молодость, а для меня – преданья старины глубокой, удивительная жизнь, нет, всё же какая удивительная!
- Это ты молодец, - шелестит Наташечка, - а я тебя вон как подвожу, разваливаюсь вся.
- Ты это брось! – возмущается старичок молодым голосом, лишенным обычного старческого дребезжания. – Брось и даже не думай! Не разваливаешься ни чуточки, возраст вносит свои поправки – не более. Идём же? Идём! Можем же? Можем!
И тут во двор врывается серый мерседесовский джип. Я ещё только начинаю думать про то, что вот же гад, старики идут, как можно на такой скорости мчаться, а он уже тормозит, из него стремительно выпрыгивает молодой парень и немедленно начинает кричать – «Дед! А, дед! Я же сказал вам ждать меня у подъезда, ну что вы как дети, ну куда вас понесло пешком?!». Старички неспешно поворачиваются, будто танцуют только им известный медленный танец, движения плавные, синхронные, осторожные, и тот, кого только что назвали дедом, выдает голосом, не оставляющим сомнений в его военном прошлом, - «А-а-атставить крик! А-а-атставить носиться по двору! А-а-атставить блажить!». Я аж присела от акустической волны. Да и вообще присела – на лавочку, не оторваться же от зрелища, совершенно же невозможно.
Молодой человек немедленно «а-а-атставил», подошел к старикам и примирительно забурчал, что, мол, ну опоздал, ну, пробки, ну, могли бы позвонить, зачем тащить бабушку пешком, не, ну правда, дед, ну где логика…
- Логика в том, что бабушке надо ходить самой! Надо! Ходить! Самой! Нельзя лениться! - рубит этот пожилой человечище. – Развернись, езжай к поликлинике, мы дойдём сами, оттуда нас заберешь. Жди.
- Ладно, - отвечает внук и, понурившись, идет к машине.
- Павлик! – тихо окликает внука Наташечка.
- Чо, бабуль? – поворачивается молодой человек.
- Мы и сами можем обратно, если торопишься, можешь не ждать, а? – предлагает она.
- Не, я подожду, ба. Я на вас три часа выделил, всё нормально, идите, – говорит Павлик.
- Ну, ещё бы! – фыркает дед. – Выделил, конечно, куда б делся! Езжай давай!
Старички опять совершают медленный поворот, Павлик садится в джип, я встаю со скамейки и снова слышу «Раз шажочек – два шажочек, ты моя девочка, ты моя умница!».
Медленно иду за старичками и про себя счастливо повторяю «Раз шажочек – два шажочек, ты молодец, Наташечка, ты молодец!».
prosvetj.livejournal.com